Классика жанра
Вот что рассказала Татьяна Юрченко о том, как создавала эпическую копию картины «Инфанта Мария Тереза Австрийская» кисти испанского живописца эпохи барокко Диего Веласкеса:
«Для имитации кудрей я использовала два яичных лотка, склеенных между собой, красные бантики на «кудрях» — из обувного пакета, а блестящие украшения — из шоколадной фольги.
Пончо я вязала когда-то сама, пришлось добавить на него красных ниточек, а также несколько ниток искусственного жемчуга, которые были жутко тяжелые и свисали не так, как нужно.
Бантики я сделала из пергамента, покрасила акрилом и наклеила на них кусочки красного пакета и фольги.
В качестве юбки — покрывало для пуфика, которое я шила давно и которое подрали коты. Для фона — коричневая штора, а на отражателе висит моя зеленая юбка».
***
Грандиозную задачу поставила перед собой Ольга Евграфова и отлично справилась с ней: воссоздать фрагмент триптиха «Искушение святого Антония» (1505-1506 гг.) Иеронима Босха. «Я объявила о съемке, и мужчины косили как могли. Оба стали шибко занятые, поэтому декорации пришлось готовить в одиночку. Но я оторвалась. У мужа теперь клюв, и он безжалостно согнут творчеством. Сын однозначно в роли подросткового периода. И я вся такая стою, королева».
***
Многие участники флешмоба не раз обращали свой взор к произведению Федора Решетникова «Опять двойка» (1952), но из всех вариантов мы выбрали работу Елены Самбур. Ее модели — «мальчик Алеша, который страшно сопротивлялся съемке и орал, что окончил школу с медалью, и мальчик Жора, который просто молча работал за еду».
***
Для скульптуры Франсуа Жозефа «Геркулес убивает монстра» Людмила Холод задействовала банку кетчупа (орудие убийства), бигуди, маску для омоложения и, как сама признается, «какого-то мужика» (своего мужа). Подпись к интерпретации скульптуры гласила: «Когда-то думал, что женился на прынцэске, но карантин обнажил всю сущность!»
***
Всем участникам проекта запомнилась «Девочка с персиками» (1887) Валентина Серова, которую Саша Николов переосмыслил, увидев в ней новый смысл. Его работа из разряда «формальное моделирование надоело». Вместо Верочки Мамонтовой за столом сидит сам автор живой картины, и комментарии к ней заслуживают отдельного упоминания, ведь они фактически предлагают назвать новое произведение по-другому: «Потомок девочки с персиками», «Девочка после персиков», «Отец девочки с персиками», «Девочка с персиками уже не та», «Девочка уже явно не персик», «Серов на самоизоляции».
Дети — цветы картин
Имитируя произведения, некоторые авторы беззастенчиво пользовались помощью своих детей, и классические произведения начинали играть новыми красками.
Маруся Сундукова в качестве модели в ремейке картины «Разбитая ваза» Эмиля Мунье использовала маленькую Лиду. «Вазы у нас нет, мы на даче, в лесу в изоляции. Тут одни банки. Но на фото внизу валяется белый огрызок. Это наша «разбитая ваза» — оплавленная пластиковая тарелка», — рассказала она.
***
Роман Гриффо, создавая версию картины американского художника Нормана Роквелла «Девочка с синяком под глазом» (1953), усадил на «школьную» скамейку свою дочь Надю, одев ее в мамину блузку, свою сорочку и свои же носки. Съемка велась в бабушкиной квартире. Паркетным полом стало верблюжье одеяло. «Надюшку не бил, — признался Роман, — это аквагрим».
Бабушка-фотомодель
Можно отметить, что в изобразительном флешмобе участвует немало людей преклонного возраста. Родственники с удовольствием привлекают их для участия в создании картин, а пенсионеры с неменьшим удовольствием откликаются на заманчивые предложения стать героями живых картин.
Наталья Маркова, воссоздавая работу Отто Дикса «Портрет журналистки Сильвии фон Харден» (1926), на главную роль пригласила свою бабушку Зою Васильевну. Она практически ровесница портрета — ей 88 лет. В съемках, как призналась внучка, «участвовали африканский барабан, японская антикварная шкатулка, мои перстень и платье, а также стул середины прошлого века».
***
Люба Казачка замахнулась на немецкого живописца Августа Фридриха Зигерта и его работу «Старая женщина с газетой и чашкой кофе». Моделью выступила 83-летняя мама Любы, которую, по утверждению дочери, «очень позабавила идея, но вязаный носок она выбрала самый красивый — из собственных произведений».
***
78-летняя фотомодель Наталия Ананчина с подачи дочери Галины преобразилась в «Улыбающуюся кухарку с рыбой» Ханса Августа Лассена. Среди реквизитов и костюма были замечены: радужная форель горячего копчения, стол в стиле рококо, поднос, мешочек для хранения овощей, залежалые с 90-х отрезы тканей и настоящий французский батистовый чепчик XIX века. «Мама, конечно, очень устала примерять, репетировать, позировать, терпеть орущего фотографа, но мы сделали это!» — отметила Галина.
***
Свою живую картину «В.И. Ленин и Н.К. Крупская» (1957) советского художника Петра Васильева Лилиана Авдеева «рисовала» сама. Она же стала и фотомоделью. Участница «Изоизоляции» с юмором поясняет: «Бюст мой. Бюст Ленина тоже мой».
Рождение картины «Быть Уорхолом»
Андрей Кеззин, фотограф:
— Почему вы решили делать картины на одном человеке? Откуда такая идея появилась?
Изначально решение собрать все картины на одной модели – это была, скорее, попытка усложнить процесс. Одно дело рисовать на «холсте», а другое — расписать самого себя. Но Белле это оказалось по плечу. И один раз окунувшись в «суть» холста, мы уже не видели «внутри» посторонних. Жадность, наверное.
— Это не первый ваш проект с картинами? Расскажите про другие.
Проект с картинами в подобном ключе для меня первый, так как я всегда исключал копирование. Цитата – да, но не копирование. Поэтому тут я, скорее, помогал Белле, чем реализовывал нечто свое. Сначала я вообще скептически к этому отнесся, но ближе к середине я осознал сложность процесса, и дальнейшая работа была для меня уже вызовом. К тому же я никогда так глубоко не погружался в «историю света». Для меня очень полезный опыт.
— Какую картину было сложнее всего снимать и почему?
Сложнее всего для меня была первая картина, потому что, я повторюсь, на первом этапе я не отнесся к проекту серьезно. Сложно было заставить себя начать. А в остальном сложность это то, за что ты держишься. Потому что если тебе не сложно, то это совсем не интересно. Так что чем дальше мы «отходили по плану» тем интересней был процесс.
— Какую технику использовали на съемках? Вся техника — ваша?
Углубляться в технические подробности я, наверное, не буду. Это будет скучно и непонятно для непосвященного читателя. Скажу только, что подбирать освещение для съемок мне помог 15-летний опыт работы в постановочной фотографии. В среднем на постановку света я тратил от полутора до двух часов на картину. «Врубеля» мы готовили заранее, там свет сложный. В «Матиссе» у меня использовано 5 источников света. Хоть ты и работаешь по эскизу (да простят меня великие художники), но прочитать, воссоздать и сделать так, чтобы в первую очередь была видна картина, а не то, как ее сфотографировали – это была непростая работа.
— Вы снимали у вас дома? Не мешали съемки обычной жизни вашей семьи? Как, кстати, ваша семья отнеслась к работе над этим проектом?
На время съемок дом превращался в мастерскую. Это всех устраивает. Судя по моему опыту, в Берлине это нормально. Печатники держат дома станки. Художники – мольберты, а я – 5 000 джоулей света.
— Какая дальнейшая судьба этих работ — печать, выставки, продажи?
Сложно сказать… Пока все это существует как интернет-проект, глубины нашей работы не видно. Это, конечно, немного обидно. Вся мощь того, что мы с Беллой сделали, будет видна зрителю в момент, когда он увидит напечатанный полутораметровый холст. Ведь тут очень важна детализация. Мы очень бережно подошли к такой тонкой теме, как копирование
Обратили внимание на детали. Изучали картины перед тем, как в них «попасть»
И, конечно, хочется показать всю работу целиком, а не только превью. Так что мы рады предложениям от галерей, я думаю это достойная работа. Ее не стыдно показать людям.
— Сколько лет вы уже работаете фотографом?
В фотографии я с детства. То есть лет 30 уже. Но вот так, чтобы больше ничем другим, кроме фотографии – 15 лет. Из которых последние 3 года я точно понимаю, что делаю. Но вообще чем только не занимался – и грузовик водил, и машины ремонтировал, и грузчиком на овощебазе работал, и свадьбы снимал.
— У этого проекта будет продолжение?
Мысль есть, и мы ее продолжим. Всегда нужны сложности, которые очень хочется преодолевать. Иначе жить скучно. Но, я думаю, мы немного поднимем планку в дальнейшем. Хочется поработать не только с формой, но и с содержанием. Плюс задействовать живое пространство. Это сложная интересная и опасная инициатива. Так что еще увидимся.
Рождение картины «Быть Модильяни»
Елена Хеннеберг, ассистент:
«Моя роль в процессе была спонтанной и совсем незапланированной. Я очень благодарна, что мне посчастливилось ассистировать для этого проекта! Не могу в точности вспомнить, с чего конкретно всё началось. Сначала я поправила тут, с дозволения, конечно же, затейников этого проекта, увидела что-то там, подрисовала, подкрасила, прикрепила и… понеслось! Кисти в моих руках не впервые, в России я закончила художественное училище, а после училась на фотодизайнера в Германии.
С Беллой и Андреем мне было очень комфортно работать. Мы были, безусловно, на одной волне. Удивительное перевоплощение Беллы, её лёгкость и позитивный настрой создавали сказочную атмосферу на съёмочной площадке. Профессионализм Андрея Кеззина и организаторские способности ни на минуту не давали нам сомневаться, что всё получится. Белла входила в образ очень непосредственно и с каждым мазком краски на «живом холсте», мы как будто бы проникались идеей художника. А сколько восторга было при завершении работы!
Не могу сказать, что от какой-то работы мои впечатления были ярче, чем от другой. Но когда мы делали последнюю работу — «Демон сидящий» Михаила Врубеля, присутствовала уже не только радость от успешного завершения работы, но и грусть от расставания с этим проектом»
Рождение картины «Быть Ван Гогом»
Фотографии – Андрей Кеззин и из личного архива Беллы Григорянц
Рождение картины «Быть Врубелем»
— Что тебе дал этот проект?
Этот проект дал мне чувство уверенности в себе не только, как в гримере, но и как в постановщике съемок. Потому что мы ставили кадр с фотографом вместе. У меня был потрясающий опыт – я была и Демоном, и Ван Гогом, и Мэрилин Монро. И я все это смогла сделать на своем лице!
— Этот проект — чистое творчество, или он имел какую-то коммерческую составляющую? Иначе говоря, удалось ли что-нибудь на нем заработать?
Пока мы еще не открыли продажи, но планируем. Мы хотим участвовать в выставках-продажах. Начнем осенью с Берлина. Мы хотим напечатать наши работы, это сложная задача, довольно дорогостоящая. Сначала мы хотим распечатать наши картины в одном экземпляре.
— А кто будет покупать эти картины? Кому они интересны? Любители этих художников?
Есть коллекционеры, есть те, кто открыли свой бар или клуб и не знают, что повесить на стены. Возможно, кто-то сделал ремонт в квартире и хочет повесить что-то необычное в гостиной над диваном. А даже репродукцию Врубеля не все могут себе позволить купить, потому что она стоит сумасшедших денег. А нашу картину вполне можно купить.
— Трудно поверить, что картины выполнены совсем без фотошопа. Неужели это правда?
Да, это правда. У нас есть доказательства. Мы снимали видео-ролик самого процесса съемки.
— Вы взяли картины разных стилей: импрессионизм, модерн, поп-арт. Какой из них был наиболее интересен для работы? А за картины в стиле реализм вы бы взялись?
За реализм мы взялись бы, но не в рамках этого проекта. Потому что этот проект предполагает мазки. А в реализме нет простора для грима. Мы с Кеззиным планируем продолжать сотрудничество, возможно, доберемся и до реализма. Самый интересный, наверное, для меня был стиль фовизм. Это «Танцовщица» Дерена.
— В детстве ты любила рисовать? Училась в изостудии или художественной школе? Как пришла к работе гримера?
У меня за спиной много профессиональных курсов, но базу в меня заложили на студии у Владимира Зуйкова (это художник-постановщик, один из создателей знаменитого мультфильма «Винни-Пух»). Без него я бы не знала многого. Он научил меня видеть красоту во всем, не штамповать одну Барби за другой, а выражать эмоции, чувства и переживания через маски, рисунки, мультфильмы. Каждый раз, когда он видел ширпотреб в моих набросках, он был очень недоволен и учил меня рисовать «уродцев». Я делала мультики лет до 15, потом уже надо было уделять больше времени учебе, и от студии пришлось отказаться. Зуйков привил мне любовь к очень странным персонажам. И в том, что я делаю сейчас, есть огромная его заслуга. Как пришла к гриму? Сначала я гримировала себя и своих друзей на Хэллоуин, потом начала брать за это деньги. Потом – подрабатывать в театрах, на разных мероприятиях.
— Ты показывала эти фотографии своим детям (У Беллы двое сыновей – 5 и 3 лет. Прим. Елены Сай)
Изобретательные вы наши
Начинающие мастера не гнушались применять самые разные техники для копирования чужих картин. В ход шло все.
Картина Василия Верещагина «Апофеоз войны» — совместная работа Михаила Алдашина и Кати Филипповой, предложившей использовать пельмени вместо черепов. Работа была проделана так быстро и технично, что пельмени даже не успели растаять полностью: часть отправилась в морозилку, часть была съедена. «Слева, — пишет Михаил, — птичка работы Кати, а ветку я привез из Галилеи».
***
Свою лепту во флешмоб внесла и наша коллега — бильд-редактор Юля Третьякова. Она замахнулась на умопомрачительного Фриденсрайха Хундертвассера и его «Последние слезы», применив акварельно-гуашевую технику и свои творческие навыки. Браво, Юля!