Коллеги
Сказать, что на творчество Пиросмани из его коллег никто не обращал внимания, значит погрешить против истины.
В 1913 году в Москве на улице Большая Дмитровка состоялась выставка живописи художников-футуристов «Мишень». Среди работ на тот момент уже известных Михаила Ларионова и Натальи Гончаровой были выставлены и картины Нико Пиросмани, привезённые Ильей Зданевичем из Тбилиси.
Через три года Зданевич сумел организовать выставку работ Пиросмани у него на родине в Тифлисе
И не важно, что она проходила всего один день. Главное, что она состоялась
Правда, никто по сей день не знает, посетил ли её сам Нико.
Зато достоверно известно, эта экспозиция заставила заговорить о нём, как о явлении в грузинской культуре. Одни категорично отвергали его искусство. Другие, наоборот, восхищались. К примеру, художник Давид Какабадзе написал: «Ни у кого из художников я не знал подобного ощущения Грузии, как у Нико. Мне кажется, что с появлением его картин моя жизнь стала богаче, счастливее. Когда я любуюсь картинами Пиросмани, я чувствую, как могучие силы и соки земли, заключённые в клеёнки Нико, обновляют меня».
Любовь
«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам всё имение моё и отдам тело моё на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине. Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестаёт, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится. Ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем». (Первое послание к коринфянам святого апостола Павла, глава 13).
Картины Нико
Он продолжал писать свои картины. Будет несказанно щедр к окружающему его миру. На все сокровища eгo соучастия мир будет отвечать скупо-традиционно. Если раньше о нём говорили, что он «не от мира сего», то теперь его наградят более приземлёнными определениями: «побитый градом», «мозги набекрень», «семь пятниц на неделе». Говориться это будет иногда беззлобно и полушутя, иногда непонимаемо и оттого очевидно-посредственно. Его клеёнки-картины будут надёжно прикрывать всевозможные изъяны на стенах духанов, веселить их завсегдатаев. Они будут скрашивать чей-то повседневный семейный быт, ненавязчиво изменять что-то к лучшему. Будут изредка покупаться, меняться на недолгий кров, еду, на краски, кисти, в конце концов просто и щедро дариться, поскольку все люди братья, поскольку — любовь…
Картины на клеёнке
Денег на хорошие материалы не было и свои картины Пиросманишвили писал на том, что всегда находилось под рукой. Даже в самом дешёвом духане — простой клеёнке, снятой со стола, оставляя в отдельных местах незакрашенные куски. При этом он любил повторять: «Моя кисть пишет сама»…
Потом он применил этот приём написания на обычной клеёнке и для портретов. Впечатление от некоторых вещей, сделанных в такой манере, необыкновенное.
Вот что сказал об этом писатель Константин Паустовский: «Я навсегда запомнил его клеёнку «Князь», где бледный старик в чёрной черкеске стоит с рогом в руках на скудной земле. Позади него виден доведённый почти до топографической схемы горный Кавказ. Черкеска князя как раз и была непрописанным куском клеёнки глубокого чёрного цвета, особенно резкого в рассветном тусклом освещении. Я никак не мог понять, какими красками было передано это освещение».
Сегодня они стоят миллионы
Более того, грузинское художественное общество даже разыскало художника и пригласило на собрание. Нико жил очень бедно и поэтому коллеги собрали и вручили ему 10 рублей.
Надо сказать, что Пиросмани был очень гордым человеком и посчитал это своего рода подаянием. Однако деньги всё же принял и пообещал купить краски и написать картину для Художественного общества. Через несколько дней он и верно принёс полотно «Свадьба в Грузии былых времён». Однако больше на собраниях Общества его никто не видел…
Слава, столь внезапно обрушившаяся на художника, сменилась насмешкой. В одной из газет вышла карикатура на Нико Пиросмани, больно его ранившая. Опытные люди понимали, ведётся закулисная борьба сторонников и противников его художественной манеры – примитивизма. Но сам Пиросмани был далёк от интриг.
В отчаянии он уничтожил все свои работы, которыми так гордился. А вскоре и вовсе отвернулся от людей.
Всеми забытый Нико Пиросмани умер в Тифлисе в 1918 году. А вот его живопись оказалась нетленной. Немногие оставшиеся работы теперь стоят миллионы. К примеру, на одном из аукционов «Сотбис» за его картину «Арсенальская гора ночью» заплатили 1.600.000 долларов.
Маргарита
Ох уж эта Маргарита! Она была француженкой. Пела и танцевала в кафешантане. Женщина, забравшая сердце художника, а заодно и последние сбережения на eгo последнюю попытку стать человеком «сего мира». Все цветы Тифлиса, его окрестностей и привезённые в Тифлис на поездах в тот день были брошены к её ногам. Этими цветами нанятые Нико аробщики завалили улицу перед гостиницей, где остановилась она. У безмерно счастливого Нико — день рождения. Он встретил женщину, которую полюбил безоглядно, до беспамятства. За год счастья он расплатится откровенной бедностью оставшихся лет. Будет ли он счастлив? По земным меркам — нет, по иным — да, поскольку художник милостью Божьей… На земле же всё будет проистекать банально просто: богатые–бедные, война–мир, рождение–смерть… Кому как выпадет, кто как поймет свою душу, не имеющей конкретных координат в теле. И кто как донесёт ее к Богу…
Проза жизни
Нико родился в мае, пятого числа, 1862 года. Кажется. Впоследствии дат рождения, документально не зафиксированных, возникнет с избытком, просто при жизни этому не придавалось большого значения. Так получалось. До тридцати пяти лет Нико безуспешно пытался стать человеком «мира сего». Обрести определённость бытосуществования. Кем только не работал – поваром, лакеем, типографом, кондуктором товарных вагонов на Закавказской железной дороге, где в те же девяностые годы по воле случая и также незнакомо, работал писарем Фёдор Иванович Шаляпин, а до того, в 1882 году, молодой Алексей Пешков, писавший по ночам свой первый рассказ «Макар Чудра».
Детское увлечение живописью доставляло искреннюю радость, но денег не приносило. Всё зарабатываемое шло на существенные составляющие жизни. Объединение её частностей с тем, что именуется душой, решительно не удавалось. Рисовал по ночам. Формулярный же список пополнялся записями о штрафах: «за опоздание на дежурство — 50 коп.», «за проезд безбилетного пассажира — 3 рубля», «за неявку к поезду — 2 рубля». Получал же пятнадцать. Четыре года службы кондуктором ясности в жизнь не привнесли: кто? к чему? о чём? Потом была молочная лавка. Он – хозяин, слуга, продавец, грузчик и уборщик одновременно. Вставал до рассвета, получал товар, работал так, что к вечеру от художника Пиросмани ничего не оставалось, разве что мысли по ту сторону рационального. Но он расплатился с долгами, снял помещение побольше, украсил лавку единственными написанными за этот период странного времени двумя картинами — «Белая корова» и «Чёрная». Над входом же повесил красивую вывеску. Конечно же, своей работы… Торговля расширялась. Дальнейшее повествование было бы приземлёно грустным, если бы Нико не был художником. Изменить самому себе не удалось. Жизнь этого не прощает.
