Лагода-шишкина, ольга антоновна

Воспоминания Оглоблиной В. И.

Подробности

Опубликовано 20.09.2019 11:58

г. Пикалево Ленинградской области, 4 марта1986 года

     Добрый день, дорогие ученики Рудногорской средней школы! Пишет вам выпускница бывшей Нижнеилимской средней школы Попова (Оглоблина) Валентина. Во-первых, хочу поблагодарить учителя географии тов. Ананину Л.за посланную мне вырезку из вашей местной газеты, а во-вторых, хочу рассказать о том, что самыми дорогими, самыми счастливыми для меня были и остаются мои школьные годы в селе Нижнеилимске. В апреле этого года мне исполняется 39 лет, но до сих пор я отчетливо помню свой первый день в школе, свою первую учительницу Слободчикову Зою Ивановну (сейчас она проживает в поселке Новая Игирма).

     Хорошо помню, как она на первом уроке дала мне «толстую и красивую» книгу, и началась моя учеба. Училась хорошо и легко, но не это главное. Ведь школа-этоне только учеба. Это походы всем классом на наши красивые сопки, на наш яр. Это увлекательнейшие занятия в спортивных секциях под руководством наших любимых учителей физкультуры Анатолия Исаевича и Геннадия Николаевича. Это – наши выступления в концертах художественной самодеятельности, где впятером сестры Оглоблины (Ольга, Валентина, Людмила, Татьяна и Светлана) пели советские и русские народные песни. Это – почти еженедельные школьные вечера 8–10 –х классов. Это — школьные математические олимпиады, как поощрение – поездка на Всесибирскую олимпиаду по математике в город Иркутск в 1963 году, где я заняла призовое место. В нашей школе были самые лучшие учителя, но так как я более всего любила математику, физику, английский язык и физкультуру, то чаще всего вспоминаю Николая Григорьевича Агафонова, Риву Иннокентьевну Косточкину, Нину Ивановну Соколову, Галину Прокопьевну Оглоблину. В 1964 году состоялся наш выпуск из десятого класса во взрослую жизнь. Я поступилана физический факультет Иркутского государственного университета имени А. А. Жданова, который окончила с отличием в 1969 году.В моей трудовой книжке с тех пор сделаны 4 записи:1969-1970г.г. – учитель математики и физикиУсть-Илимской средней школы № 2;1970-1972г.г. – инженер Иркутского научно-исследовательского института ВНИИФТРИ;1972-1976г.г. – старший инженер центральной химлаборатории Ачинского глиноземного комбината (Красноярский край).

     В 1976 году меня приглашают работать на Пикалевский глиноземный завод, который расположен в Ленинградской области, и я уезжаюиз Сибири.И вот уже десять лет я работаюв объединении «Глинозем» в городе Пикалево в школе.У меня растет сын. Родился он в Сибири,в Усть-Илимске. Учится он хорошо. Очень любит спорт, имеет 1 спортивный разряд по лыжам. Это благодаря тому, что я самадо сих пор дружу с физкультурой: зимой ежедневно хожу на лыжах по освещенной трассе, летом бегаю на стадионе. Когда ко мнев гости приезжают сестры (Ольга живет в городе Петропавловске-Камчатском, Людмила со Светланой – в Усть-Илимске, Татьяна – в Ангарске), или когда мы собираемся все вместе (к сожалению, редко) у родителейв городеУсть-Илимске, нашим воспоминаниям о Нижнеилимске,о школе нет конца. Порой до слез хочется вновь увидеть все то, что окружало нас в детстве, походить по школьному саду, побродить по берегу Илима.

     В вашей школе в поселке Рудногорске я была в 1981 году на 70-летнем юбилее Нижнеилимской школы. Была в музее, долго стояла у фотопанорамы родного села Нижнеилимска. Помню, как девочка –экскурсовод с удивлением спросила, какие гости необычные: ничего не спрашивают, все сами знают, почему-то слезы на глазах.Мы ей объяснили, что это наши родные места, где жили, росли, учились. Большое спасибо Вам, дорогие учителя и ученики Рудногорской школы за эту память. Желаю Вам и далее хранить и развивать музей нашей любимой Нижнеилимской школы.

С уважением. Попова В.

• < Назад
• Вперёд >

Ученица

Ольга Лагода была прекрасной рисовальщицей, о чем красноречиво свидетельствуют её необыкновенные работы. Обычно она рисовала то, что ей нравится — лес, цветы, поле… Но ей всё же требовалось учиться. Именно поэтому она и решила продолжить учёбу. Девушку сразу приметили в Академии, впрочем неудивительно. Её работы и верно были очень талантливы.

С 1877 года Ольга Лагода стала посещать так называемые менделеевские среды, в которых постоянно принимали участие Иван Крамской, Иван Шишкин, Николай Ярошенко и другие передвижники. Участники этих мероприятий активно обсуждали новости из мира искусства, давали отзывы на вновь выходящие художественные альбомы, беседовали, спорили. Кстати, Ольгу Ладогу можно смело назвать одной из первых русских женщин, которые в этот период стали активно заявлять о своем праве наряду с мужчинами активно участвовать в жизни общества.

Летом 1878 года Ольга Лагода поселилась на станции Сиверской, любимом месте Ивана Шишкина. Здесь она примкнула к кружку молодежи, сгруппировавшемуся вокруг художника и вместе с ним работавшему на этюдах. Молодежь трудилась увлеченно, буквально «наперегонки». Только Ольга Антоновна опережала всех. Как говорил сам Шишкин: у неё появилась «музыка карандаша».

Именно Иван Иванович помог ей не только овладеть профессиональными навыками, но и найти своё место в искусстве, определить тему, которая стала ей близка. В «Художественном журнале» за 1881 год (№8) о жанре Ольги Лагоды можно прочитать: «Жанр этот можно назвать пейзажем цветов и растений. Цветы и растения, так же, как и лес для Шишкина, служили главным мотивом, главной задачей художницы».

Папа, не раздумывай! Это твой путь!

Но прежде – травяной чай с блинами и домашним медом! Так по традиции встречают гостей радушные хозяева этого дома. В масленую седмицу, последнюю неделю перед Великим постом, здесь, как и в других православных семьях, принято печь блины и угощать гостей.

Перед началом трапезы батюшка Анатолий читает молитвенное правило и благословляет к обеду.

Священнослужителем Анатолий стал всего семь лет назад. Но традиции православия в этой семье чтили всегда.

– У супруга мама была верующая, – рассказывает Наталья Оглоблина. – Когда мы поженились, именно она настояла на венчании. Я тогда после окончания учебы работала на фарфоровом заводе в Екатеринбурге. Там мы с Анатолием и познакомились. Но прожили на Урале совсем мало. В начале 90-х годов завод стал разваливаться, работы практически не было. Тогда и приняли решение поехать в Сибирь, где жили мои родители. Здесь нас приняли научными сотрудниками в краеведческий музей. Помимо основной работы, я начала расписывать иконостас и стены в старой Шушенской церкви, переоборудованной из бывшего здания милиции. Анатолий, помимо деятельности в музее, пел в церковном хоре на клиросе. В церкви познакомилась с женщиной, которая мечтала построить в Шушенском новый храм. На тот момент она уже сильно болела и попросила помощи в сборе пожертвований для будущей святыни. Честно сказать, тогда, в начале 2000-х годов мало кто верил, что удастся собрать столько денег. Но с Божьей помощью, спустя почти 20 лет, в Шушенском построили храм святых апостолов Петра и Павла. Сегодня он украшает центр поселка.

Сбылась и мечта семьи Оглоблиных: в доме наконец-то появилась собственная гончарная мастерская, которую почти с нуля построил отец Анатолий.

– Признаться, я ее практически выплакала у мужа, в хорошем смысле слова, – смеется Наталья. – Он у меня мастер на все руки. Сам и дом построил, и в доме все оборудовал. А вот до мастерской руки не доходили. Когда стал священником, времени и вовсе не хватало.

Сам батюшка говорит, что никогда и думать не мог, что будет рукоположен в сан священнослужителя.

– Я человек, как говорится, от сохи. Всю жизнь мастерил, колотил что-то. Был дьяконом, с удовольствием участвовал в богослужениях, но брать на себя ответственность за врачевание людских душ всегда опасался. Семь лет назад благочинный благословил меня на священнический путь. Тогда я пообещал, что спрошу совета у своей маленькой дочери. Она сказала: папа, не раздумывай – это твой путь! И я решился!

Прозрачность глубины

Дар живописца и одаренность литератора — таланты, если и не взаимоисключающие, то, по меньшей мере, трудно совместимые.

В том смысле, что случаи, когда они не только произрастают, но мирно и даже плодотворно сосуществуют в одном отдельно взятом творческом организме, редки и почти невозможны. Не секрет, что литературная загруженность разрушает, а перегруженность — и вовсе уничтожает живописную ткань. Что же касается попыток «переложить» видимый образ с пластической речи на язык слова – то на выходе обычно получается вялое и неточное описание.

Живопись и литература — искусства методологически разные. К тому же, у большинства людей — даже творческих и одаренных — способность к восприятию и — особенно — отображению мира через слово или через пластику «проходит» обычно по разным каналам «либо-либо», из которых один, как правило, перекрывает другой. Художники (в широком смысле слова), у которых они оба открыты и действуют, не мешая друг другу — действительно редки. Почти уникальны.

Елена Утенкова — известный и своеобразный живописец, наделенный повышенным даже для профессионала пластическим чутьем и умением — то есть, очевидным талантом, поддержанным, к тому же, безусловным профессиональным мастерством. Ее пластический язык органичен, выверен и внятен. Немногословность и многодельность, прозрачность и глубина, отрефлектированная и облагороженная живописью, но не утратившая подлинности красота натуры, обманчиво легкий артистизм письма и явственная напряженность в интеллектуальном и эмоциональном насыщении картины — все эти атрибуты и свойства настоящей, качественной и живой современной живописи прочитываются в ее работах. Елена Утенкова — художник размышляющий. Однако сюжеты ее размышлений остаются обыкновенно «за кадром», за пределами холста, в границы которого попадает только максимально концентрированное и, при всей многослойной красоте живописи, лаконичное пластическое высказывание. И в пейзажах ее, и в портретах привлекает яркая выразительность и своеобразная, но мощная информативность именно живописного ряда.

Казалось бы, человек, так виртуозно владеющий пластической речью, такой чуткий в восприятии и четкий в исполнении, должен быть не только полностью погружен именно в этот способ взаимоотношений с миром и Мирозданием, но и полностью им удовлетворен. Елена Утенкова, тем не менее, работает последнее время не только в большой живописи, но и в малой прозе. Без видимых усилий, но с неожиданным успехом художник меняет время от времени инструментарий, и приходит к результату, тоже, в известной степени, неожиданному, интересному и достойному внимания. Потому что литературный ее язык методологически абсолютно идентичен живописному.

Ее проза так же глубока и прозрачна, проста и небанальна, честна, естественна и красива, как любая из ее картин. Точность наблюдения и нетривиальность размышления, умение разглядеть и показать в незатейливом факте жизни акт бытия, ощутить и выявить в знакомом с детства малом фрагменте мира заложенный и отраженный в нем планетарный масштаб Мироздания — эти качества в равной мере присущи и живописи Елены Утенковой, и ее литературным опытам. Но особенно интересно и замечательно при этом то, что рассказы, например, о сыне Андрюше написаны вовсе не для того, чтобы словами разъяснить непонятливым сюжеты цикла картин «Детские радости», а картины, в свою очередь, никак не являются иллюстрациями к рассказам.

Неважно даже, что было хронологически раньше — живопись или проза: эти повествования в любом случае параллельны. Они объединены общностью темы, но рассказаны на совершенно разных языках — впрочем, с равной достоверностью, тонкостью, точностью и убедительностью

Вообще, и в живописи, и в литературе Елена Утенкова размышляет примерно об одном: мир огромен и един, целостен и прекрасен, хотя небезопасен и никак не беспечален.

К нему необходимо присмотреться — не боясь, не ленясь и не торопясь. Внимательному наблюдателю может приоткрыться многое из прикровенного: например, как меняет масштаб и картину мира исчезновение привычного летом отражения, погребенного под снегом и льдом зимней реки. Или, допустим, подробности тайной эмоциональной жизни детского резинового мячика, зависящей, как и жизнь людей, от сменяющих друг друга явлений природы и времен года. Художественная задача Елены Утенковой — в живописи ли, в прозе ли — обманчиво проста: наблюдай — и увидишь; приглядись — и узнаешь; подумай – и поймешь; найди правильные слова, адекватную форму — и сумеешь рассказать другим. Вот, собственно, и все. Действительно, казалось бы, просто. Настолько просто, что далеко не всякому приходит в голову.

Чем же порадует чудо-печка на этот раз?!

При входе в небольшое помещение мастерской принято снимать верхнюю одежду и обувь. Вопреки представлениям о грязных производственных цехах, где работают с глиной, здесь чисто и уютно, как дома. Полы с подогревом, небольшая кирпичная печь для обжига, электрический гончарный круг и длинные деревянные полки, плотно уставленные глиняными формами и уже готовыми изделиями из керамики.

Матушка Наталья проводит здесь большую часть своего времени. Признается, для нее это не только место работы, здесь она отдыхает душой, заряжается эмоциями. Иногда они вместе с мужем за делом поют любимые песни, иногда приходят сюда по отдельности, чтобы побыть наедине с искусством.

– Бывает, настроения нет, мысли нехорошие в голову лезут, кажется, то не так, и это не этак. В общем, как у всех у нас бывает. А зайдешь в мастерскую, помолишься, посмотришь на свои работы, и так легко на сердце становится. Думаешь, Господи, слава Богу за всё! За семью нашу дружную, за детей, за внуков, за возможность созидать, передавать ремесло молодому поколению. Когда ко мне в мастерскую приходят дети, рассказываю им древнюю притчу:

«Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок.

— Что ещё слепить тебе? — спросил Бог.

— Слепи мне счастье, — попросил человек.

Ничего не ответил Бог, и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины…»

Небесный Творец в каждого из нас вложил частичку творца, наделив возможностью лепить свою жизнь, свое счастье в любви друг к другу. И этому мы тоже стараемся учить молодое поколение.

Целая полка в мастерской семьи Оглоблиных посвящена детским работам. Матушка Наталья с удовольствием приглашает сельских детей на мастер-классы, обучает лепке и нанесению росписи на керамические изделия. В руках художницы кусок глины на глазах превращается в настоящее произведение искусства. Кажется, ничего сложного, научился управлять педалью гончарного круга, и вперед! Не тут-то было! Оказывается – это весьма непростой физический труд. Не каждым рукам поддается этот природный материал.

Потому отец Анатолий и не стремится «подсидеть» на этом месте супругу. Священник практически не садится за гончарный круг, его работа в основном техническая.

– Очень важно правильно подготовить глину, а прежде – найти качественный материал, – рассказывает батюшка. – В течение лета мы вместе с сыновьями копаем глину на определенных участках, не всякая пригодится для керамических изделий

Нагружаем несколько прицепов. Пропускаем через мельницу, придаем ей необходимую эластичность и мягкость. Чтобы материал хранился в течение всей зимы, делаем специальные ямы, в которых глина отлеживается не деформируясь.

Вылепленные изделия проходят еще несколько процессов обработки. Сушка, шлифовка, роспись и завершающая стадия обжига.

– Вынимать из печи горяченькие крынки и тарелки – всегда трепетный и волнительный процесс. Ведь никогда не знаешь, как будет выглядеть сосуд после обжига, – рассказывает Наталья. – Керамика нагревается почти до 1000 градусов. При такой температуре краски могут менять свой цвет, глазурь растекается по-разному, поэтому ты, как ребенок, с волнением ждешь, чем же порадует чудо-печка на этот раз!

Жена

Венчание Ивана Ивановича Шишкина с дочерью действительного статского советник Ольгой Антоновной Лагодой состоялось 28 сентября 1880 года. Художник был счастлив. Наконец-то он после смерти своей первой жены Евгении вновь обрел своё счастье! Казалось, ничего не предвещало беды. В следующем году, 21 июня, у них родилась дочь Ксения, а через полтора месяца случилась беда. Молодая мама скончалась от перитонита… Художник жутко переживал и даже запил. От безумия спасло только одно: творчество.

Потом он напишет своему другу Г.А. Ознобишину: «От всей души благодарю за сочувствие – ты хоть далеко, но понял, какую утрату я понес: если бы знал ближе, что это был за человек – женщина, мать и вместе с тем талантливая художница, друг и товарищ. Можно себе представить, каково мое положение; потеряв такого драгоценного человека, я, как ни борюсь, как ни мужаюсь, но тоска и обида судьбы гнетет и давит меня. Боже, если бы ты видел её альбомы, рисунки, этюды, начатые картины, то бы пришел в неописанный восторг; ничего подобного ни мы когда-то, ни теперешние не могли и мечтать о том, что она сделала. Сердце замирает от боли…».

По счастью, рядом с Шишкиным оказались верные друзья. На помощь пришла родная сестра Ольги, Виктория, заменившая новорожденной девочке мать. Она жила в семье Шишкина до конца его дней, заботясь не только о племяннице, но и о самом художнике и его дочери Ксения от первого брака.

Память

Похоронили Ольгу Антоновну Лагоду (Шишкину) в селе Рождествено на берегу Оредежа. На мраморном памятнике, укоторый сохранился по сей день, можно прочитать надпись «Жена профессора Императорской Академии художеств Ольга Антоновна Шишкина, урожденная Лагода, родилась 3 апреля 1850 года, скончалась 25 июля 1881 года».

Иван Иванович в память о своей жене издал альбом с пятьюдесятью её работами, выполненными фототипией. А в 1899 году в Петербурге прошла мемориальная выставка произведений художницы, где кроме её работ, были представлены полотна самого Ивана Шишкина и его необычайно талантливого ученика, также рано покинувшего мира, Фёдора Васильева.

«Девочка в траве»

Для картины «Девочка в траве» Ольга Лагода избирает мотив, характерный для своего учителя, художника Ивана Шишкина. Как известно, он любил писать пейзажи. Здесь, как на картинах мастера, можно увидеть высокие сосны, густой лес, лесная поляна… Всё, что так любил изображать Иван Иванович, и тем не менее, тут много своего, не присущего её учителю.

К примеру, молодая художница очень тщательно выписала цветы на переднем плане и смогла показать глубину пейзажа. Кроме того, она внесла в него фигурки крестьянских детишек, словно вырастающие в густой траве среди стеблей цветущей сныти…

Маленькая героиня одета в белую рубаху, красный сарафан и красный платок, который выделяется ярким пятном среди зелёной цветущей сныти. В руках девочка держит длинную палку, возможно с её помощью она пробиралась через густые заросли или же, в поисках грибов, поднимала высокую траву.

Рядом можно рассмотреть головку мальчика, сидящего в густой траве. Ребёнка практически не видно в высоких зарослях, лишь яркая одежда позволяет рассмотреть фигурку. Почему вдруг дети решили остановиться, остаётся лишь предполагать. Возможно, заплутали, а быть может устали и решили немного отдохнуть. Как говорится, вариантов много.

Не стоит быть специалистом, дабы сразу увидеть сходство с картинами знаменитого русского художника Ивана Шишкина. Высокие сосны, густой лес, лесная поляна… Всё, что так любил изображать Иван Иванович и тем не менее, тут много своего. К примеру, молодая художница очень тщательно выписала цветы на переднем плане и смогла показать глубину пейзажа, Опять же, она внесла в него фигурки людей, а её гениальный учитель предпочитал просто писать природу. Эту работу Ольги Лагоды-Шишкиной «Девочка в траве» вместе с картиной «Рожь» Павел Третьяков приобрёл вскоре после её кончины.