“Дождевой зонтик”. Картина Марии Башкирцевой
Бывают минуты, когда я сама не знаю, то ненавижу, что люблю, чего желаю, чего боюсь. Тогда мне все безразлично и я стараюсь во всем дать себе отчет, и тогда происходит в моем мозгу такой вихрь, что я качаю головой, зажимаю уши и предпочитаю состояние отчуждения этим исследованиям и расследованиям самой себя. Мария Башкирцева. Дневник.
Когда я встала у холста
И завязала власяницу,
Минута жизни лет до ста
Мне не замедлила явиться.
Пора оставить все дела
И просьбы, что бы ни просили,
И старой кистью оставлять
След угасающих усилий.
Зонт и девчушку много дней
Пишу, пишу еще покуда.
Как передать надежду в ней,
Соприкоснувшуюся с чудом?
И все традиции блюдя,
Храня былым урокам верность,
Дрожащих запахов дождя
Расплывчатость и черезмерность?
Страшась плебейской пачкотни,
Я научилась, если вкратце,
Совсем как с малыми детьми,
С живыми красками справляться.
.
Вот где успех и торжество.
Нет, никогда! И снова слезы!
Но что такое? Отчего?
Анализ нужен скрупулезный.
Дождь… Но не только это. Вы
Должно быть, усмехнулись криво.
Мне нездоровится, увы,
Все это так несправедливо.
Не так и важен мне успех,
Его перенесу без звука.
Я совершаю смертный грех,
Когда старею, вот в чем штука.
Чтоб я могла ей овладеть,
Ах, сделай красоту беспечной,
Господь, прошу немного ведь
Я в этой суете предвечной.
Не ты ли, гибелью дразня,
В начале жизненного пира
Заставил чувствовать меня
Реальность внутреннего мира!
И как теперь, скажите, быть,
Когда в возвышенном служенье,
Чтоб радоваться и любить,
Не достает воображенья?
Хотелось бы тот мир изгнать
Почти в преддверии покоя,
Любить, и вновь любить, чтоб знать.
Чтоб знать! Да что ж это такое!
Расследовать на склоне лет
Не всякое ведь чувство должно.
И я сегодня же… да нет,
Нельзя. Да если бы и можно…
.
Во мне вчера, и не один,
Увидел истинную леди:
Творец – в собрании картин,
Блондин – в заманчивой беседе.
Могла ли перейти я грань,
Хотя бы угодить здоровью?
Нельзя же было мне и впрямь
Считать убожество любовью!!!
Ты здесь, читатель, мыслей тать?
Сие по меньшей мере странно,
Как не прискучило читать
О барышнях и фортепьянах!
Довольно этой требухи
Пусть в исполненье виртуоза.
Вот, скажем, дождь:
Не то стихи, не то ритмическая проза.
А в сущности, одна вода,
И что там разглядишь в просветах.
О чем это?.. Ах да… Ну да!
Да и потом, к чему? К чему все это?
Пусть кто-то скажет, что она
Со всей своею болтовнею
Столь энергична и сильна,
Что может овладеть собою.
Но в этой непростой борьбе
Сейчас заминка небольшая,
Настолько мне не по себе,
Что мысль меня не украшает.
Спасают краски и мольберт.
Я плохо вижу. Больше света!
Какого черта… эта смерть,
Не та еще, ну, разве, эта…
.
Вослед несбывшейся мечте
И внешности, по чести, средней
Исчезнет образ на холсте,
Как вздох на зеркальце последний.
……………………………………..
Семья сойдется на обед,
И спросит мать: скажи на милость,
Случилось что-нибудь? О, Нет!
А разве что-нибудь случилось?
И стоило одолевать
И одолеть свой вид сонливый!
Не думает ослабевать
Запечатленный ночью ливень.
В какие дальние края
Душа сегодня отлетела!
Христос с тобою, жизнь моя,
А мне что остается делать?
культура искусство живопись Мария_Башкирцева, Башкирцева, художник, Дождевой_зонтик, судьба, творец, картина
220
2
33
Когда я умру, прочтут мою жизнь — «Дневник» Марии Башкирцевой
Мария пришла на Землю с твёрдым намерением оставить о себе добрую, а лучше восхитительную память. И предвидя ранний уход, смело затевала переписку с живыми знаменитостями литературы, как будто ощущая равенство и надеясь с их помощью сохранить свой дневник как предмет искусства.
Она писала Эмилю Золя и Ги де Мопассану. Последний только после смерти отдал должное юной, талантливой и искренней Марии: «Это была единственная Роза в моей жизни, чей путь я усыпал бы розами, зная, что он будет так ярок и так короток!».
Повторюсь, «Дневник», изданный после смерти Марии во Франции (написан на французском языке) расходился тысячными тиражами и многократно переиздавался.
В России «Дневник» был встречен более чем неоднозначно. Но сами имена разочарованных и восхищённых соотечественников, мнения которых значимы и сегодня, вызовут зависть у любого автора. Среди тех, кто снизошёл для чтения её опуса в тысячу страниц Лев Толстой и Антон Чехов, Владимир Брюсов и Велимир Хлебников.
Я выбираю фрагмент Велимира Хлебникова: «Заклинаю художников будущего вести точные дневники своего духа: смотреть на себя как на небо и вести точные записи восхода и захода звёзд своего духа…» .
«Дневник», о котором шла речь, был изначально подвергнут строгой цензуре со стороны близких родственников Марии. И тот, что выходил в печать имел большие пробелы и даже искажения. Поговаривают, что родственники не пожелали предавать всемирному обозрению пикантные подробности семейной истории.
Об этом стало известно, когда в архивах Национальной библиотеки Франции, приблизительно в 1985 году был обнаружен оригинальный, подлинный текст «Дневника», ранее считавшийся утраченным. Полное издание на французском языке по-новому раскрывает личность Марии Башкирцевой, а также несколько иначе освещает жизнь эпохи.
Я не читаю на французском, а то точно вцепилась бы в текст, жадно выискивая пропущенное, там где больше вибрирует божественная Душа Марии – самой Музы, пришедшей в наш Мир для пробуждения в людях Любви.
Мария Башкирцев покинула этот мир в 1884 году. Она боролась за жизнь до последнего дня, но скоротечный туберкулез не дал ей шансов. На ее последней картине, которую она так и не закончила, Мария нарисовала девушку в весеннем саду…
