Питейная история
Вообще это чудо, что Кузьма Сергеевич стал художником. В родном Хвалынске он, как и его отец, должен был тачать сапоги. Или стать железнодорожником, на которого поступал учиться. Но экзамен он провалил. Сошелся с артелью иконописцев и «заболел» живописью.
Кстати, звучная фамилия живописца действительно связана с «питейной» историей.
В позапрошлом веке Хвалынск Саратовской губернии, население которого и сегодня не превышает 12,5 тысячи человек, был почти деревней. Но у местного населения хватило отваги включиться в антиалкогольные бунты, прокатившиеся по России в 1859 — 1860 годах. Люди выступили против откупщиков — лиц, имевших право собирать налоги с производителей и продавцов алкоголя. Для увеличения сборов те придумали циничную схему: каждый мужчина из непривилегированного сословия насильно приписывался к какому-нибудь питейному дому, где была установлена норма потребления спиртного. Если простолюдин «недобирал» и заведение недополучало денег, его секли кнутом, а недостаток средств откупщики взимали со всех дворов, находящихся в ведении кабака. Люди безропотно подрывали собственное здоровье, пока жадность откупщиков не переполнила чашу терпения. Дед Кузьмы Сергеевича, Петр, был как раз из тех, кого безбожно спаивали. В пьяном угаре зарезал кроильным ножом жену. А вскоре и сам отдал богу душу.
К счастью, отец Кузьмы по стопам батюшки не пошел, да и Кузе любовь к «беленькой» не передалась. Но им, как потомкам Петра — Петровым, в довесок досталась и фамилия Водкин.
Отрывок, характеризующий Натюрморт с селедкой
Но я не поддавалась… Видимо помогало моё знаменитое «долготерпение», которое забавляло всех вокруг ещё с тех пор, как я была ещё совсем малышкой. Отец мне когда-то рассказывал, что я была самым терпеливым ребёнком, которого они с мамой когда-либо видели, и которого невозможно было почти ничем вывести из себя. Когда у остальных насчёт чего-то уже полностью терялось терпение, я всё ещё говорила: «Ничего, всё будет хорошо, всё образуется, надо только чуточку подождать»… Я верила в положительное даже тогда, когда в это уже больше никто не верил. А вот именно этой моей черты Караффа, даже при всей его великолепной осведомлённости, видимо всё-таки не знал. Поэтому, его бесило моё непонятное спокойствие, которое, по настоящему-то никаким спокойствием не являлось, а было лишь моим неиссякающим долготерпением. Просто я не могла допустить, чтобы, делая нам такое нечеловеческое зло, он ещё и наслаждался нашей глубокой, искренней болью. Хотя, если быть полностью откровенной, некоторые поступки в поведении Караффы я всё ещё никак не могла себе объяснить… С одной стороны – его вроде бы искренне восторгали мои необычные «таланты», как если бы это и, правда, имело для него какое-то значение… А также его всегда искренне восхищала моя «знаменитая» природная красота, о чём говорил восторг в его глазах, каждый раз, когда мы встречались. И в то же время Караффу почему-то сильно разочаровывал любой изъян, или даже малейшая несовершенность, которую он случайно во мне обнаруживал и искренне бесила любая моя слабость или даже малейшая моя ошибка, которую, время от времени, мне, как и любому человеку, случалось совершать… Иногда мне даже казалось, что я нехотя разрушала какой-то, им самим для себя созданный, несуществующий идеал… Если бы я его так хорошо не знала, я возможно была бы даже склонна поверить, что этот непонятный и злой человек меня по-своему и очень странно, любил… Но, как только мой измученный мозг приходил к такому абсурдному выводу, я тут же напоминала себе, что речь ведь шла о Караффе! И уж у него-то точно не существовало внутри никаких чистых или искренних чувств!.. А тем более, таких, как Любовь. Скорее уж, это походило на чувство собственника, нашедшего себе дорогую игрушку, и желающего в ней видеть, не более и не менее, как только свой идеал. И если в этой игрушке вдруг появлялся малейший изъян – он почти тут же готов был выбросить её прямиком в костёр… – Умеет ли Ваша душа покинуть Ваше тело при жизни, Изидора? – прервал мои грустные размышления очередным необычным вопросом Караффа. – Ну, конечно же, Ваше святейшество! Это самое простое из того, что может делать любой Ведун. Почему это интересует Вас? – Ваш отец пользуется этим, чтобы уйти от боли… – задумчиво произнёс Караффа. – Поэтому, мучить его обычными пытками нет никакого смысла. Но я найду способ его разговорить, даже если это займёт намного больше времени, чем думалось. Он знает очень многое, Изидора. Думаю, даже намного больше, чем Вы можете себе представить. Он не открыл Вам и половины!… Неужели Вам не хотелось бы узнать остальное?! – Зачем, Ваше святейшество?!.. – пытаясь скрыть свою радость от услышанного, как можно спокойнее произнесла я. – Если он что-то и не открыл, значит, для меня было ещё не время узнавать это. Преждевременное знание очень опасно, Ваше святейшество – оно может, как помочь, так и убить
Поэтому иногда нужна большая осторожность, чтобы учить кого-то. Думаю, Вы должны были знать это, вы ведь какое-то время учились там, в Мэтэоре?
Купание красного коня (1912)
Картина К. С. Петрова-Водкина «Купание красного коня» на художественной выставке 1912 года произвела фурор. Это была новаторская идея — соединить прошлое и будущее в развитии живописи. Здесь объединялись и приёмы иконописи, и монументализм, и стиль «модерн» и декоративное искусство. Красный конь — частый герой русских икон и былин.
На картине Петрова-Водкина красный конь — центральная и многозначительная фигура картины. Он изображён на фоне изумрудной воды. Тело обнажённого мальчика, сидящего верхом, выписано с анатомической точностью, а его лицо выглядит несколько схематично и отрешённо. Это монументальное произведение вошло в мир людей, как символ предстоящих революционных изменений в судьбе России.
Кстати, о самых красивых породах лошадей на нашем сайте есть очень красивая статья со множеством фотографий.
3
Черёмуха в стакане (1932)
Зритель сразу узнаёт по фантастическому композиционному и по цветовому решению, чьей кисти принадлежит натюрморт «Черёмуха в стакане». Петров-Водкин использовал необычайный новаторский ракурс в натюрморте, который до сих пор делает его картины незабываемыми.
Тёмное ультрамариновое покрытие стола, красная обложка журнала, на котором стоит простой стакан с веточкой черёмухи, чернильница, письма, блюдце с серебряной ложечкой создают потрясающее трёхмерное пространство. Тонкий стакан с водой и грани толстой стеклянной чернильницы ловят и преломляют солнечные лучи весеннего дня. Коробок спичек, непрочитанные письма и отсутствие чайного стакана говорят о присутствии автора. Он пьёт чай, курит и вот-вот собирается прочесть корреспонденцию.
.
15
Популярные сочинения
- Сочинение Ольга Ильинская в романе Обломов (Образ и характеристика) Одним из самых знаменитых произведений Ивана Гончаров является «Обломов». Это роман о социальном неравенстве, тяжёлой любви и полном непонимании себя как личности.
- Семья — ячейка общества сочинение-рассуждение Очень часто можно слышать, что семья — это ячейка общества. Как можно понять это выражение? Прежде всего, семья — вещь уникальная с точки зрения социологии. В одно и то же время семья — это и малая группа
- Сочинение-описание по картине Баян Васнецова (для 9 класса) Знаменитый художник Виктор Васнецов не одну картину посвятил русской фольклорно — исторической теме. Одна из таких картин называется Баян. Она написана по произведению
Любовь втроем
Жену Мару Кузьма Сергеевич привез из Франции. Мечтая отправиться в путешествие за границу и не имея на то денег, Петров-Водкин договорился с магазином по продаже велосипедов, что ему предоставят транспорт, на котором он в порядке рекламы доберется до Италии. Дотянул до Германии. А там узнал, что друзья собрали для него деньги, которых хватило на обучение в художественной школе в Мюнхене. Во Францию он попал через два года после этого, в 1906-м.
Мария Жозефина Йованович была дочкой хозяйки пансиона, в котором остановился художник. И снова его озарило предчувствие. Он заявил девушке: «Мне видится, вы станете моей женой». Через пару дней уговорил ее позировать, где и сделал предложение.
В 1908-м молодые приехали в Россию. Мара, ставшая на родине мужа Марией Федоровной, навсегда распрощалась с карьерой певицы. Таково было его условие.
16 лет у них не было детей, и художник, словно вымаливая у небес наследника, рисовал мадонн и кормилиц. Наконец Мара забеременела. В 37 лет, имея кучу болячек и лишний вес, она рисковала жизнью, и художник умолял врачей в случае чего спасти ребенка. Мара поддержала решение мужа. К счастью, страшный выбор делать не пришлось.
В дни, когда Мария Федоровна ждала ребенка, в доме поселилась ее ближайшая подруга Натюня — пианистка Наталья Кальвайц. В «Истории одного рождения», написанной в дневниковой форме, Петров-Водкин вспоминал, что дружба с Натюней помогала создать «веселую, полную романтизма, ребячески беззаботную… жизнь».
Нежная дружба закончилась тем, что через пять месяцев после появления на свет маленькой Лены Натюня тоже подарила художнику дочку — Марию. Такой неожиданный поворот во многом воспроизвел сюжет картины «Сон», написанной художником в 1910-м и спровоцировавшей громкий скандал. Две обнаженные женщины беззастенчиво взирают на спящего без одежды мужчину. Современники обвинили Петрова-Водкина в эротизме — он же, обладая даром предчувствия, вероятно, изобразил эпизод из собственной жизни.
Некоторое время участники странных отношений обретались в одной квартире. Мара сильно переживала, но выбора у нее не было. Вскоре Наталья Кальвайц с ребенком уехала к родителям в Польшу, и их следы затерялись.
И немного Горького
- Кузьма Сергеевич писал рассказы и пьесы. Свои творения он отнес в газету, редактируемую Максимом Горьким. Но тот даже читать не стал. «Почему все без образования лезут в литературу?» — возмутился он.
- При советской власти художник стал членом Совета по делам искусств, затем руководил мастерской при Академии художеств. Ему даже заказали портрет Ленина. Живописец изобразил вождя без пиджака и кепки, с томиком Пушкина. И картину не приняли.
- В 1928-м у Петрова-Водкина открылся туберкулез. Врачи запретили ему писать маслом. Скончался мастер в 1939-м. Похоронен на Волковском кладбище в Санкт-Петербурге.
Селёдка (1918)
Разруха, недостаток предельно скудной пищи и суровость быта отражаются в натюрморте «Селёдка», написанном Петровым-Водкиным в 1918. Картошка, чёрный хлеб, ржавая селёдка — это всё, что можно было отыскать в Петрограде, охваченном революцией. Лаконизм и простота, чёткость и многогранность форм предметов делают этот натюрморт культовым и монументальным. Это своеобразный гимн эпохи.
Художник относится к этим незамысловатым продуктам как к драгоценности. Селёдка переливается золотыми отблесками на фоне аккуратного куска синей бумаги, картофель и маленькая горбушка хлеба кажутся драгоценными камнями на розовой скатерти. Из-за края стола видно лицо ребёнка художника, ожидающего начала жалкого обеда.
6
Тема материнства в творчестве Петрова-Водкина
Одной из главных тем художника является тема материнства. Интерес к ней возник у него вместе с увлечением иконописью, с желания «обхватить» искусством основополагающие понятия человеческого бытия. В работе «Мать» героиня, кормящая грудью ребенка, показана царицей мира. Женщина сидит на высоком холме на фоне бескрайних волжских просторов. Бескрайний пейзаж придает величавость женскому образу, ложится зеленым ковром под ее босыми ногами.
Теме материнства посвящена картина «Утро. Купальщицы» (1917). Это тревожное полотно предваряет по а. Художник изобразил беззащитную мать и дитя, их скудно устроенные тела и теплящуюся в этих хрупких фигурах душу.
Утренний натюрморт (1918)
Картина «Утренний натюрморт» — работа полная радости и утреннего оптимизма. Кажется, что аромат чая вырывается за рамки картины. Необычен ракурс натюрморта. Как будто оторвавшись от подушки, художник оглядывает небрежно накрытый к завтраку стол. Гранёный стакан с чаем, серебряная ложечка, скромный букет из полевых цветов, гранёный чайник, отварные яйца — создают необычайный домашний уют и вызывают здоровый аппетит, который бывает только по утрам.
Прекрасные вещи, окружающие художника, были мастерски написаны для того, чтобы показать, что и обыденный мир может быть красивым и живописным.
Утреннее солнце освещает стол, и по комнате разлился ровный розовый свет. Предметы стоят на столе обособленно, не перекрывая друг друга, но этот приём добавляет в натюрморт только гармонию и сбалансированность. Зрителю предоставляется возможность внимательно рассмотреть каждый предмет на столе.
Такая обособленность, наоборот, сплачивает предметы натюрморта. В зеркальных гранях чайника отражаются перламутровые яйца, также в них можно заметить рыжего кота. По бокам яиц горят оранжевым рефлексы от стакана с чаем. Сквозь грани стакана видно, как трижды преломляется серебряная ложечка, подчёркивая этим трёхмерное пространство. Оставленные на столе спички и, выглядывающая из-за стола собака, напоминают о близком присутствии человека.
8
Утренний натюрморт (1918)
Картина «Утренний натюрморт» — работа полная радости и утреннего оптимизма. Кажется, что аромат чая вырывается за рамки картины. Необычен ракурс натюрморта. Как будто оторвавшись от подушки, художник оглядывает небрежно накрытый к завтраку стол. Гранёный стакан с чаем, серебряная ложечка, скромный букет из полевых цветов, гранёный чайник, отварные яйца — создают необычайный домашний уют и вызывают здоровый аппетит, который бывает только по утрам.
Прекрасные вещи, окружающие художника, были мастерски написаны для того, чтобы показать, что и обыденный мир может быть красивым и живописным.
Утреннее солнце освещает стол, и по комнате разлился ровный розовый свет. Предметы стоят на столе обособленно, не перекрывая друг друга, но этот приём добавляет в натюрморт только гармонию и сбалансированность. Зрителю предоставляется возможность внимательно рассмотреть каждый предмет на столе.
Такая обособленность, наоборот, сплачивает предметы натюрморта. В зеркальных гранях чайника отражаются перламутровые яйца, также в них можно заметить рыжего кота. По бокам яиц горят оранжевым рефлексы от стакана с чаем. Сквозь грани стакана видно, как трижды преломляется серебряная ложечка, подчёркивая этим трёхмерное пространство. Оставленные на столе спички и, выглядывающая из-за стола собака, напоминают о близком присутствии человека.
8
Дополнительные исследования
Сотрудники отдела технологических исследований Русского музея дополнительно исследуют на специальном оборудовании картины Кузьмы Петрова-Водкина, под которыми могут быть скрыты более ранние произведения художника. Об этом также сообщила Мусакова, которая была куратором выставки к 140-летию Петрова-Водкина в 2018 году.
По ее словам, после обнаружения под картиной «Колхозницы» считавшегося утраченным портрета Пушкина специалисты заинтересовались нижним слоем одной из самых известных работ Петрова-Водкина «Мать» 1915 года, натюрмортом с селедкой и другими произведениями. Искусствовед отметила, что художник нередко сам уничтожал картины в процессе творческого поиска и создавал новые изображения поверх старых, но раньше не было возможности их изучить из-за отсутствия техники.
«В принципе, это рядовое явление, имеющее отношение к творчеству Петрова-Водкина: у него столько работ написаны на других работах, иногда внизу по два или три слоя. Многие работы ждут своего исследования, они открывают процесс работы художника, мучительные поиски, строгое отношение к себе. Например, «Мать», картина 1915 года: там видно, что была другая композиция, видны переделки: и пейзаж, и изба, и по-другому располагалась голова младенца. Под «Селедкой» есть другая композиция: там лицо какое-то и фрагмент другого натюрморта, эта работа ждет исследования», — сказала Мусакова.
Она также отметила, что скрытый портрет Пушкина — это не первая находка «пропавших» произведений Петрова-Водкина: известно, что под картиной «Колхозница на озере Ильмень» из коллекции Новосибирского государственного художественного музея находится групповой портрет писателей.
Повод для исследований картин Петрова-Водкина из коллекции Русского музея с помощью инфракрасного излучения появился после состоявшейся в 2020 году выставки к 140-летию художника. На ней было показано 236 произведений живописи и графики из собраний российских музеев. «Сейчас дошла очередь до Петрова-Водкина, потому что, как это часто бывает, после выставки возникают работы, которые где-то осели в частных коллекциях, в других музеях, которые нужно атрибутировать. Поэтому мы стали более тщательно исследовать то, что у нас есть», — объяснила Мусакова.
Почему Водкин?
Начнём с фамилии, на удивление редкой в России. По некоторым сведениям, не факт, что правдивым, среди предков художника была женщина, гнавшая самогон такого высокого качества, что он даже имел собственное название, так сказать, бренд, — «Девья водка». Откуда вторая часть фамилии и пошла.
Другой вариант (тоже не претендующий на истину в последней инстанции) предлагает нам деда живописца, пившего запоем в своём родном Хвалынске и тем выделявшимся даже среди прожжённых алкоголиков. Этому деду, зарезавшему по пьяной лавочке собственную жену, и дали прозвище, ставшее второй частью фамилии его потомков. Что интересно, отец Кузьмы, проработав всю жизнь сапожником, и помня папашины «подвиги», капли спиртного в рот не брал, чем тоже был знаменит в Хвалынске.
Цвет революции. Советский Петров-Водкин
Художник с фамилией под градусом, Петров-Водкин, писал контрастными цветами и воспевал революцию. Его эротическая картина красуется на школьных учебниках. А свои принципы Кузьма Сергеевич преподавал в большевистских учреждениях.
Он родился в 1878 году в Саратовской области. Его отец был сапожником, мать — горничной, а сам Кузьма планировал работать на железной дороге. Благо — талант мальчика успели заметить. Архитектор, приехавший по заказу на Волгу, оценил рисунки Кузьмы Сергеевича и увез его в Петербург. Там он и получил художественное образование.
В 29 лет Петров-Водкин посетил Северную Африку. Там он пишет картины «Негритянка», «Африканский мальчик», «Негритянская деревня» и «Бириби. Африка».
Начинал юный художник с иконописной живописи (еще с детства он учился иконописи у местных мастеров). Продолжил — яркими и броскими полотнами, став мастером синего и красного. Его картина «Купание красного коня», как сейчас помню, красуется в учебнике по литературе для старших классов. Холст, таким образом, стал эпиграфом символизма Блока и слов Ахматовой. В обоих случаях — стремление к экспрессии и новаторству.
«Купание красного коня» Петров-Водкин написал в 1912 году. Именно эта картина принесла ему мировую известность. На переднем плане холста — голый юноша, сидящий верхом на коне. Справа — еще один всадник. Поодаль, до шеи стоящий в воде, конь уже (почему-то) белый. Сюжет картины подвергался разным интерпретациям. Самое очевидное: Красный конь — это и есть Россия по блоковской «степной кобылице», которая ковыль мнет. Правда, у Блока кобыла белая, а у Кузьмы Сергеевича — красная (видимо, потому, что и судьба России ХХ века — красная). И ковыль у Петрова-Водкина животное не трогает. Наоборот — конь стоит гордо и уверенно в своем собственном «Я».
Кстати, интерпретации подвергаются не только полотна советского художника, но и его фамилия. Существуют две версии. Первая — среди предков Кузьмы Сергеевича была женщина, гнавшая самогон. Вторая, самая распространенная, гласит о том, что его дед в пьяном угаре убил свою жену сапожным ножом. И хотя отец Кузьмы из-за детской травмы никогда не прикасался к алкоголю, но семейное прозвище все равно осталось.
Уже в 1920 году художник пишет «Петроградскую мадонну». 1918 год, революционная столица. Святая кормит младенца. На заднем фоне — шумный и беспокойный город. Люди на улице, в основном женщины, выглядывают из-за стен и перешептываются между собой. Страна поглощена Гражданской войной. Но Мадонна с ребенком дает надежду на жизнь. Интересно, что платок у женщины белого цвета, накидка на плечах — красного, а платье — вообще зеленого. При этом стоить отметить, что художник сразу принял Октябрьскую революцию. После закрытия Академии художеств он стал профессором живописи в новосозданном Высшем художественном училище. Также он занимался оформлением площади к революционным празднествам.
Еще одна картина, посвященная Гражданской войне, — «Смерть комиссара». Она написана к десятилетию Красной армии.
Здесь уже автор размышляет — а действительно ли у большевиков святые лица? Ведь комиссар погибает, и только один рядовой отстал от армии, чтобы подать руку своему начальнику. Остальные шагают дальше — к победе. Кто-то безучастно оглядывается. Не трогает солдат ни смерть комиссара, ни товарища, также упавшего без сил.
«Смерть комиссара», как и многие другие работы художника, выполнена по принципу трехцветия. Излюбленные Петровым-Водкиным цвета — синий, кроваво-красный и желтый. В такой манере выполнены картины «Полдень», «На линии огня», «Яблоко и вишня», «Девушки на Волге» и другие. Этот принцип он преподавал и в училище.
Но Петров-Водкин прославился не только как живописец. В СССР он работал графиком и театральным оформителем. Также после себя он оставил и литературные произведения: путевые очерки «Поездка в Африку», «Самаркандия», написал фантастическую повесть для детей «Аойя» и мемуары под скромным названием «Моя повесть». В 1939 году Петров-Водкин умер от туберкулеза.
Символизм[ | ]
В голландской живописи, для которой характерны символизм и аллегории, «натюрморты с селёдкой» имеют сакральный подтекст: рыба, хлеб и вино — элементы христианской символики. На ранних натюрмортах предметы степенно выстраивались в соответствии с канонами. Скромные и незамысловатые «завтраки» отражали пуританские вкусы публики, а символика картин была понятна людям той эпохи. Например, на картинах Питера Класа сельдь — это символ Христа, хлеб и вино — таинство причастия, нож — символ жертвы, лимон — краткость земных удовольствий, орехи в скорлупе — душа, скованная грехом, виноград — символ божественного покровительства.
В натюрмортах Давида Штеренберга селёдка — жадное вожделение изголодавшегося человека, олицетворение скудости жизни и нужды тех лет.
Мир с селедкой. Памяти художника Оскара Рабина
Французский профессор Жак Гатто назвал его «Солженицын живописи». Так, конечно, проще. Тем более что Рабин действительно был борцом. Организатор «бульдозерной» выставки, на которой этот самый бульдозер чуть не оторвал ему ноги, он по праву считается отцом русского нонконформистского искусства, прославившегося на весь мир и горько обидевшего советскую власть.
Но картины его о другом. Как это иногда бывает (вспомним, что кличку «импрессионисты» придумали их критики), враги оказались более прозорливыми. В период ожесточенной травли советские газеты писали о Рабине так: «Смутный, перепуганный, неврастенический мирок встает в холстах художника. Скособоченные дома, кривые окна, селедочные головы, измызганные стены бараков». Честно говоря, так оно и есть. Но это только лживая часть правды.
Дело в том, что десятник разгрузки железнодорожных вагонов Оскар Рабин жил в том же мире, который живописал на кабельных работах Венедикт Ерофеев. И им было бы о чем поговорить, ибо «свинцовая мерзость» этих будней отнюдь не исчерпывала барачный опыт. Чтобы воплотить его в искусстве, нужна была другая, неавангардная оптика. Вместо истерики самовыражения – «новая объективность», живо напоминающая ту, что в германском искусстве боролась с хулиганским дадаизмом.
Примерно так, как писал один из лучших поэтов лианозовской школы Игорь Холин – без страха и упрека:
Дамба. Клумба. Облезлая липа. Дом барачного типа. Коридор. Восемнадцать квартир. На стенке лозунг: МИРУ – МИР! Во дворе Иванов морит клопов, – он – бухгалтер Гознака. У Макаровых пьянка. У Барановых драка.
Натюрморт с рыбой и газетой «Правда» Оскара Рабина
В этих декорациях разворачивается драма рабинских натюрмортов, которые критики с его же подачи назвали «бытовым символизмом». Так оно, конечно, и есть, но что это все-таки значит?
Взять, например, знаменитый натюрморт с селедкой на газете. Прежде всего, это сумма живописи. Изображенная Рабиным рыба помнит всех предшественниц – от голландской родственницы, которая парит на «завтраках» Гедды, до натюрмортов Сутина, писавшего снедь не живой, не мертвой. Но главное, что селедка у Рабина – вещь, ее грубую материальность подчеркивает жирный абрис. Обведя густой сажей рыбу, художник вырывает ее из окружающего и превращает в объект для напряженного до болезненности созерцания
Важно, что ту же функцию на картине выполняет и газета. Она не случайно называется «Правдой»
Только тут, заменяя скатерть, она и становится правдивой: обрывки испачканной бумаги, не предназначенной для чтения. В картине Рабина происходит десакрализация печати, слова как такового, причем не только партийного. Беда в том, что, по словам Рабина, «советское государство подходило политически к вопросам искусства и переписало всю мировую историю искусств, расставив акценты». Так Рабин оказался в Париже, где его муза, казалось, осиротела без привычного антуража – меланхолического, но знакомого, даже родного, как бедное шагаловское местечко.
Искусствовед Михаил Герман, написавший книгу о Рабине, вспоминает встречу с ним в Париже: «Молчаливый, большой, он странно походил на Булата Окуджаву. Из его картин тогда уже исчезали политические аллюзии, осколки концептуализма плавились в чистом «веществе живописи», он все чаще писал непарадный, грустный Париж, похожий, по собственному его выражению, на «лохмотья короля».
Картина «Вечер на Монмартре» Оскара Рабина
Рабинский Париж, конечно, не похож на подмосковные бараки, но в нем могли бы жить его обитатели. Я даже знаю кто: Хвостенко. На этих парижских ведутах мы видим подгулявшие дома на загулявшей площади, да и прохожие не твердо стоят на ногах. Только взгляд художника, не давая им расползтись, собирает всех вместе, одаривает теплотой, надеждой и отправляет в тот универсальный, но конкретный мир, который он создал на своих полотнах. У этого мира нет ни адреса, ни прописки, он там, где все несладко, но жить можно. Мы ж живем.
Шестое чувство
С умением предвидеть важные события Петров-Водкин много раз попадал в точку. В юности ему нравилась сестра знакомого гимназиста — темноволосая Леля. Кузя ходил за девочкой по пятам и однажды на Покров, когда все играли в предсказания судьбы, взял ее за руку и произнес: «Зиму вы не переживете!» В январе Леля умерла от скарлатины. Родившуюся в 1922-м дочку Кузьма Сергеевич назовет Еленой — в память о первой любви.
Похожая история произошла с родственницей художника. «Мне кажется, я не увижу больше бабушку Арину», — поделился Кузьма с матерью. И оказался прав: когда он грыз гранит науки в Московском училище живописи, ваяния и зодчества, старушка умерла.
А ведь именно Арина Игнатьевна стала первой ценительницей таланта внука. Маленький Кузя Водкин намалевал «пейзаж» найденными в кладовке красками и показал бабушке. Та приладила его к надгробию деда.
Второе произведение юного гения — по мотивам спасения утопающих — тоже отправилось на кладбище. Местный лодочник вытащил юного Кузю из Волги, когда тот заплыл слишком далеко. Всего через неделю герой погиб, доставая из воды очередного бедолагу.
Озарения посещали художника всю жизнь. В первые годы советской власти, когда и холста было не достать, Петров-Водкин на обратной стороне клеенки нарисовал скудный революционный ужин: селедку, четвертушку черного хлеба и две картофелины. «Это паек блокадного времени!» — произнес мастер, предвещая блокаду Ленинграда.
Натюрморт «Селёдка. 1918» художник назвал блокадным пайком, словно предрекая трагедию Ленинграда