Путь к искусству
Есть художники, сыгравшие огромную роль в жизни и творчестве Н. Пиросмани. Это братья Зданевич, Илья и Кирилл, отправившиеся путешествовать по грузинской земле в компании Михаила Ле-Данте. Михаил, русский по крови, родился во Франции.
Во время поездки братьев особенно впечатлили тбилисские дуканы с росписями на их стенах. Своеобразная манера живописи привлекала и завораживала. Здания, стены которых украшали такие произведения искусства, не принадлежали зажиточным людям.
Полотна были абсолютно просты, но словно от них исходила какая-то жизненная сила, переливающаяся через край. Художники давно спрашивают людей, кто был автором этих замечательных картин. Они решили во что бы то ни стало его найти.
В феврале 1913 года Илья Зданевич впервые открыто рассказал миру о Пиросмани в своей статье о мастере самородков. Статью опубликовала газета «Закавказская речь». Через некоторое время Нико Пиросмани провел выставку в российской столице, затем его пригласили в тбилисское сообщество художников.
Сейчас Пиросмани стал признанным художником, но ему не суждено было стать успешным человеком. Его материальное положение совсем не улучшилось. Он никогда не получал больших наград за свою работу. Художник также не нашел семейного счастья и всю жизнь прожил в подвалах, часто испытывая голод и нужду.
Желание жить в деревне постоянно сопровождало Пиросмани. Говорят, он даже принес охапку скошенной травы и спал на ней, пытаясь справиться со своей тоской по родине.
Однако признание к нему пришло, несмотря на отсутствие успеха в обществе. Пиросмани очень ценил сам Пикассо, который, в отличие от него, долгое время был любимцем публики и был на лаврах славы. Пикассо откровенно говорил о своей белой зависти к жизни обычного художника Джорджии, который мог превратить обыкновенный кусок черной клеенки в произведение искусства.
Последняя работа великого примитивиста — «Портрет гордого кахетинца”.
Черный царственный лев
Удивляет размером и лаконичностью цветов. Их немного: всего четыре-пять. Черная клеенка служит фоном, а все оттенки сверкающего в лучах заходящего солнца царя зверей выполнены с помощью лайма. Художник божий разбирался в цвете не хуже художников, окончивших академию.
Бронзовое тело, полное неизрасходованной силы, грозные клыки, великолепная грива и в то же время самые печальные глаза. Эта картина является шедевром Пиросмани и сегодня связана с кражами и скандалами, судебными процессами наследников. Пока еще в Москве. Когда он вернется, неизвестно, но его стоимость оценивается более чем в миллион долларов. Это был подарок Пиросмани. При его жизни картины мало кому нравились и тем более понимали. Исключение составляет коллекционер Кирилл Зданевич, но о нем мы поговорим чуть позже.
Живопись.
Наибольшую часть всех работ, потерянных и сохраненных, в творчестве автора занимают вывески. Возможно, это обусловлено популярностью данного направления в прошлом веке. На созданных художником полотнах часто встречаются надписи. Они написаны на русском или грузинском языках. Художник не слишком хорошо знал русский язык, об этом говорят его ошибки в словах. Часто надписи были нанесены на черный фон.
Николай Асланович любил его, так как использовал еще и в жанре портрета. Проблему контраста между белым и черным Пиросмани решил пигментом. Любил писать портеры, используя фотографии. Еще одним характерным почерком Пиросмани была скорость. Зданевича он написал за 3 дня.
Еще Николай любил образы анималистического характера. Звери сильно напоминают друг друга. Гудиашвили позже отмечал сходство глаз писателя с изображением. Звери на картинах обычно развернуты на три четверти.
Пиросмани регулярно повторял празднество или какой-либо пир. Он мог включать их в картины, или рисовать их отдельно. Такие изображения сильно контрастировали с настоящей жизнь художника.
Интересные факты из жизни художника
В представлениях о Пиросмани господствуют легенды и стереотипы. Стереотипы услужливо подвертываются на каждом шагу: стереотип сироты, отданного в услужение, стереотип нищего художника, не имеющего денег на краски, стереотип страдальца, загубленного недругами. Легенды возникали уже при его жизни, появляются они и сейчас. В, казалось бы, бесхитростном и простом существовании Пиросманашвили слишком много было необъяснимого и непонятного, да и его удивительное искусство отбрасывает на него причудливый свет. Необычностью судьбы, своеобразием личности, таинственностью будней он был словно создан для легенды.
По-своему загадочным он казался каждому из обоих миров, знавших его: миру духанов, винных погребов и шарманки — и миру художников, писателей, журналистов. И оба эти мира — каждый на свой лад — творили о нем легенды и чистосердечно соединяли вымысел с фактами.
Мы действительно знаем о Пиросманашвили очень мало, однако гораздо больше, чем принято считать. Еще в конце 1910-х годов энтузиасты — поэты, художники, журналисты — стали отыскивать людей, знакомых с Пиросманашвили, и записывать их рассказы. Многие записи были опубликованы тогда же или несколько позже. Собирание не прекратилось до сих пор, и время от времени рядом с несомненными апокрифами, неуклюжими подделками, беззастенчивыми компиляциями отыскивается нечто новое и интересное, хоть и доходящее до нас чаще всего из вторых или даже третьих рук.
Правда, материалы эти очень уж специфические. Запись устного рассказа вообще не самый надежный источник, а тем более рассказов тех пряных людей, которые окружали Пиросманашвили. Рассказы их временами чрезвычайно увлекательны сами по себе, немало любопытного они сообщают и о художнике. Но они страдают неполнотой и бессвязностью: многое из того, что интересует нас, вовсе не волновало рассказчиков, многое искажено их собственным восприятием; события, отделенные друг от друга годами, оказываются соединенными, о событиях, тесно взаимосвязанных, говорится так, словно они не имеют друг к другу отношения.
Нитка порвалась, большая часть бусинок-фактов потерялась, а оставшаяся перепутана — такой предстает перед нами его биография.
Пиросманашвили ничего не сообщил нам о себе сам. Он переписывался с сестрой, жившей в деревне; письмам этим не было бы цены, но они погибли нелепым образом — их уничтожила сама сестра, внезапно испугавшись чего-то, может быть, все учащающихся расспросов о брате.
Он носил с собой толстую тетрадь и часто делал в ней какие-то записи; тетрадь пропала еще при его жизни. А спутникам его будней были малоинтересны, да и недоступны его внутренние побуждения, и из их воспоминаний можно извлечь только разрозненные намеки, с трудом поддающиеся истолкованию. Лишь к концу жизни Пиросманашвили стал встречаться с людьми образованными, но и они, как будто понимавшие значение его творчества, или, по крайней мере, проявлявшие к нему интерес, оказывались на редкость невнимательны: не записывали, не запоминали.
Известны, правда, и часто цитируются несколько его суждений — о своей работе и об искусстве вообще, о жизни. Но в большинстве своем они не могут быть признаны вполне достоверными, документально точными. В лучшем случае они содержат очень приблизительное воспроизведение того, что сказал художник, сделанное по памяти, спустя много времени. Счастливое исключение — дневники Ильи Зданевича, который в течение нескольких дпей записывал свои впечатления от встреч с ним.
Существование Пиросмани было настолько неофициально, что не оставило после себя почти никаких следов в архивах (кроме четырех лет службы на железной дороге. После него не сохранилось тех бумаг, которые сопровождают жизнь каждого, вполне ординарного человека и отмечают ее основные вехи.
Путь к искусству
Есть художники, которые сыграли огромную роль в жизни и творчестве Н. Пиросмани. Это братья Зданевичи, Илья и Кирилл, отправившиеся путешествовать по грузинской земле в компании Михаила Ле-Дантю. Михаил, будучи русским по крови, родился во Франции.
Во время путешествия братьев особенно впечатлили тбилисские дуканы с картинами, украшавшими их стены. Своеобразная манера живописи притягивала и завораживала. Здания, стены которых были украшены такими произведениями искусства, не принадлежали богатым людям.
Полотна были абсолютно простыми, но от них словно исходила какая-то жизненная сила, неутомимо бьющая через край. Художники долго расспрашивали людей о том, кто является автором удивительных картин. Они решили найти его во что бы то ни стало.
В феврале-месяце 1913 года Илья Зданевич впервые открыто поведал миру о Пиросмани в своей статье о художнике-самородке. Статью опубликовала газета “Закавказская речь”. Через некоторое время у Нико Пиросмани прошла выставка в российской столице, а потом он был приглашён в тбилисское сообщество художников.
Теперь Пиросмани стал признанным живописцем, но успешным человеком ему стать было не суждено. Его материальное положение ничуть не улучшилось. Больших гонораров за свой труд он никогда не получал. Семейного счастья художник тоже не обрёл и всю жизнь обитал в подвальных помещениях, часто испытывая голод и нужду.
Тоска по жизни в деревне постоянно сопровождала Пиросмани. Рассказывают, что он даже специально приносил в дом охапку скошенной травы и спал на ней, стараясь справиться с тоской по родной земле.
Однако признание к нему, всё же, пришло – несмотря на отсутствие успеха в социуме. Пиросмани высоко оценил сам Пикассо, который, в отличие от него, уже давно был любимцем публики и пребывал на лаврах славы. Пикассо откровенно говорил о своей белой зависти к жизни обычного художника из Грузии, который мог превратить в произведение искусства обычный кусок чёрной клеёнки.
К последней работе великого примитивиста относят “Портрет гордого кахетинца”.
Коллеги
Сказать, что на творчество Пиросмани из его коллег никто не обращал внимания, значит погрешить против истины.
В 1913 году в Москве на улице Большая Дмитровка состоялась выставка живописи художников-футуристов «Мишень». Среди работ на тот момент уже известных Михаила Ларионова и Натальи Гончаровой были выставлены и картины Нико Пиросмани, привезённые Ильей Зданевичем из Тбилиси.
Через три года Зданевич сумел организовать выставку работ Пиросмани у него на родине в Тифлисе
И не важно, что она проходила всего один день. Главное, что она состоялась
Правда, никто по сей день не знает, посетил ли её сам Нико.
Зато достоверно известно, эта экспозиция заставила заговорить о нём, как о явлении в грузинской культуре. Одни категорично отвергали его искусство. Другие, наоборот, восхищались. К примеру, художник Давид Какабадзе написал: «Ни у кого из художников я не знал подобного ощущения Грузии, как у Нико. Мне кажется, что с появлением его картин моя жизнь стала богаче, счастливее. Когда я любуюсь картинами Пиросмани, я чувствую, как могучие силы и соки земли, заключённые в клеёнки Нико, обновляют меня».
Провальный заказ
Когда Нико исполнилось 20 лет, его отвели к фотографу сделать портрет. Сейчас это одно из трёх изображений художника, дошедшее до наших дней. На нём мы видим ухоженного и хорошо одетого юношу и можем сделать вывод, на тот момент у него всё ладилось…
В 28 лет он устроился работать кондуктором на Закавказскую железную дорогу. Но работником Нико оказался не очень хорошим. Он опаздывал на службу, нарушал инструкции, получал штрафы от начальства, к тому же часто болел… Через четыре года Нико подал в отставку.
Впрочем, есть версия, что сделал он это не по своей воле. Вроде как начальник железной дороги, узнав, что Пиросмани рисует, заказал ему свой портрет с женой. Работа ему не понравилась и он приказал уйти с глаз навсегда.
После увольнения Нико Пиросманишвили на выходное пособие и занятые у друзей деньги открывает собственную молочную лавку. Для чего снимает небольшое помещение, украшает его изображениями коров, а над входом рисует красивую вывеску. Как не удивительно, но дела вскоре пошли в гору. Он раздал долги и даже стал получать прибыль.
Но бизнесмена из Пиросмани всё же не получилось. Через несколько лет он разорился. Скорее всего причиной стало отношение к нему окружающих. Практически все они считали Николая психически нездоровым человеком, с которым невозможно иметь дело. Он даже заслужил такие прозвища как «Семь пятниц на неделе» и «Не от мира сего».
Вывески для духанов
Подведём итог. Достоверно известно, что Пиросмани не был «хрестоматийным» бедным грузином того времени, не обладал знаменитым грузинским весельем, не был хитрым, не мог приспосабливаться к условиям и зарабатывать деньги. Это был честный, тихий интеллигент из крестьянской семьи, который хотел только одного — рисовать.
Но жителям Тифлиса его работы не нравились и никто не спешил их покупать. В результате, спасаясь от голода, Пиросмани возвращается в родной Мирзаани, где с грузинской щедростью устраивает пир, а потом пишет четыре картины. Именно они потом вдруг подсказали ему, как можно заработать на своём увлечении.
Нико вновь возвращается в город и продолжает рисовать картины и вывески для духанов, но теперь это делает за еду, вино и немножко денег. К слову, Пиросмани считал вывески не ремеслом, а настоящей живописью. Изобильные натюрморты с кувшинами, бурдюками, грузинским хлебом, шашлыком, зеленью художник дополнял надписями, вроде «Да здравствует хлебосольный человек!».
О персонажах
Главными героями и моделями Нико были крестьяне, ремесленники, торговцы, князья, священники. На его портретах можно увидеть самые различные типажи старого Тбилиси. Но особое место в картинах занимают животные с человеческими, грустными и добрыми глазами. Это его «Жираф», «Пасхальный барашек», «Раненый олень».
Так как Пиросмани не был профессионалом, то в своих работах он не прибегал ко всякого рода сложным приёмам и методам, чтобы связать композицию воедино и ориентировать её на зрителя.
И что удивительно, вещи и фигуры на его картинах существуют как бы сами по себе
Если бы тогда на Пиросмани обратил внимание кто-то из специалистов-психологов, что он бы обязательно сказал: этот человек одинок и безумно тоскует. Причём, он оставался одинок даже когда пытается изобразить веселье или нарисовать большую сцену
Судьба
В 1912 году два грузинских художника, братья Зданевичи, увидели Пиросмани, рисующего вывеску в лавке около их дома рядом с Верийским кварталом
Обратили внимание на его работы, написали о Нико в газете, выставили несколько картин на выставке
В это же время, когда начала приходить известность, Пиросмани вёл голодную жизнь, идеи поправить положение заканчивались провалом. Денег едва хватало на краски. Несколько лет снимал маленькую комнатку в 6 квадратных метров под лестницей в невзрачном доме на ул. Молокановской, 29. Сейчас это улица Пиросмани и здесь организована Музей-квартира художника (работает с 11:00 до 19:00, вход – 3 лари). Потом Нико ночевал в подъездах и подвалах. Никто и подумать не мог, что хорошо одетый и импозантно выглядевший художник нищенствует. Однажды весной его нашли в подвале, умирающим от холода и голода. Через два дня он скончался в больнице. Слава догнала его уже после смерти.
Музей-квартира Пиросмани. Фото: www.city.kvira.ge
Маргарита
Наибольшую известность получила одна из работ мастера — портрет Маргариты де Севр, которая была известной французской актрисой. Ради нее художник потратил все деньги на покупку «миллиона алых роз». Вознесенским, автором прославленного стихотворения, эта история была немного приукрашена, но суть осталась верной. События произошли в Тбилиси в начале XX века.
Актриса Маргарита
Маргарита де Севр была французской танцовщицей, в которую безответно влюбился Пиросмани. Чтобы завоевать ее сердце, он продал все, что у него было на тот момент. А на полученные деньги скупил цветы, какие только нашел в Тбилиси. История произошла весной, поэтому розы еще не цвели. Нико выкупил у торговцев разные виды цветов и усыпал ими всю улицу перед домом возлюбленной. Охапки сирени, акаций, анемон, бегоний, лилий, маков, пионов были разложены прямо на мостовой. Действительно ли их было около миллиона, неизвестно.
От такого цветочного изобилия Маргарите показалось, что в нее влюбился местный богач. Она и не думала, что покорила сердце бедного художника. Измученный, без гроша за душой Нико так и не смог ее заинтересовать. Она вернулась во Францию и связала свою судьбу с каким-то военным. После ее отъезда Нико Маргариту больше никогда не видел. После его смерти, работы художника отправились на выставку в Лувр. К знаменитому портрету подошла старая женщина и сказала, что изображенная на нем женщина — это она. Какой была настоящая жизнь Маргариты, история умалчивает, а вот судьба Нико сложилась печально.
Первая и единственная прижизненная выставка автора прошла в квартире города Тифлиса. Это событие стало возможным с помощью братьев Зданевичей. Они открыли для публики удивительный талант Пиросмани. Нико заметили в «Обществе грузинских художников», но это никак не повлияло на его жизнь. Он все сильнее отдалялся от людей, не принимал ничью помощь, вел отшельнический образ жизни. «Общество грузинских художников» собрало 300 рублей для помощи талантливому живописцу, но его так и не смогли найти, чтобы отдать эти деньги.
Смерть
Перед смертью Нико сильно голодал, вел нищенский образ жизни. Он ушел из жизни 5 мая 1918 года. Введение сухого закона в Тбилиси заставило многих духанщиков закрыть свои заведения, поэтому художник больше не смог зарабатывать себе на еду. Нико был согласен даже на милостыню, хотя ранее отказывался от любой помощи. Он нашел для проживания маленькую комнату, расположенную под лестницей в подъезде старинного дома. Ему не хотелось никого видеть, поэтому он старался не попадаться на глаза соседям.
Только сильный кашель выдавал его местонахождение. У него болели ноги, руки, спина и грудь. В своем убежище он провел в беспамятстве не менее трех дней, когда его нашли соседи и сопроводили в больничные покои. В них он и умер, так и не придя в сознание.
Дом, где провел свои последние дни художник, сохранился. В маленькой комнатке под лестницей оборудован музей, а улица, на котором стоит этот дом, названа в его честь.
Маргарита
Так протекала жизнь художника, пока он не встретил французскую актрису Маргариту де Севр, гастролировавшую в Тифлисе вместе с театром марионеток. Нико увидел девушку в ресторане, где она подрабатывала пением. На следующий день к отелю, где жила Маргарита, подъехали три арбы, доверху груженные цветами. Чтобы произвести впечатление на француженку, Нико продал свою долю в молочной лавке и стал почти нищим. Девушка не ответила взаимностью. Но история имела продолжение. В 1968 году в Лувре проходила выставка Пиросмани. Возле картины «Актриса Маргарита» была замечена пожилая женщина. Она стояла у картины и плакала. Это была восьмидесятилетняя Маргарита де Севр.
«Актриса Маргарита», Пиросмани
Картины на клеёнке
Денег на хорошие материалы не было и свои картины Пиросманишвили писал на том, что всегда находилось под рукой. Даже в самом дешёвом духане — простой клеёнке, снятой со стола, оставляя в отдельных местах незакрашенные куски. При этом он любил повторять: «Моя кисть пишет сама»…
Потом он применил этот приём написания на обычной клеёнке и для портретов. Впечатление от некоторых вещей, сделанных в такой манере, необыкновенное.
Вот что сказал об этом писатель Константин Паустовский: «Я навсегда запомнил его клеёнку «Князь», где бледный старик в чёрной черкеске стоит с рогом в руках на скудной земле. Позади него виден доведённый почти до топографической схемы горный Кавказ. Черкеска князя как раз и была непрописанным куском клеёнки глубокого чёрного цвета, особенно резкого в рассветном тусклом освещении. Я никак не мог понять, какими красками было передано это освещение».
Творчество
Пиоросмани никто никогда не воспринимал всерьёз, считая человеком не от мира сего. Он работал кондуктором на железной дороге и разрешал «зайцам» ездить без билета, держал молочную лавку и раздавал продукты под честное слово.
Когда Пиросмани почувствовал себя художником, неизвестно. В одно время он увлёкся модным для того времени занятием – стал рисовать вывески для кафе, ресторанов и питейных заведений.
В этом квартале долгое время жил “оформитель” духанов Пиросмани
Искусство Пиросмани нравилось хозяевам духанов, и он подолгу жил у них. Одним из главных заказчиков был Бего Яксиев, который держал духан где-то около современного памятника Бараташвили.
Картина «Компания Бего», Пиросмани
Три работы — в Третьяковке
К сожалению, из более чем двух тысяч работ Пиросмани сохранилось не более трехсот. Не уцелело ни одной его стенной росписи. Все они после Великой Октябрьской революции были сбиты или погибли вместе с домами. Не осталось и вывесок для духанов, написанных им в великом множестве за кусок хлеба и головку сыра.
В трудные зимы из них делали печные трубы. Потом очевидцы рассказывали, как на этих трубах долго можно было увидеть остатки краски и чей-то глаз.
Однако этот человек жил в реальности. Подтверждением тому служат три фотографии Пиросмани и немногие из сохранившихся картин, три из которых находится в Третьяковской галерее. Большинство же произведений художника хранится в Тбилиси, в Государственном музее искусств Грузии.
Ещё в конце 1910-х годов энтузиасты — поэты, художники, журналисты попытались отыскивать людей, знакомых с Нико Пиросманишвили и стали записывать их рассказы. Тогда же эти записи стали публиковаться, но надо понимать, что запись устного рассказа не может служить надёжным источником, хотя бы потому, что практически всегда дополняется собственным восприятием. Опять же, многие события, которые при жизни художника были отделены друг от друга годами, вдруг оказались соединёнными или, наоборот, навсегда потерялись.
Некоторые факты и вовсе выглядят неправдоподобно. Например, родная сестра художника, которая жила в деревне, вдруг стала утверждать, что брат долго жил за границей…
Смерть в нищете
Новым шоком стало объявление «сухого закона». Одна за другой закрывались таверны — основные клиенты Пиросмани. Страна кипела в ожидании Первой мировой войны, людям было не до искусства. Большую часть времени Нико пил и, просыпаясь от пьяного сна, брал уголь и рисовал на стене подвала, где проводил ночи. Какие-то жалкие горожане накормили бедного художника, кто-то из жалости предложил ему за пару монет расписать стену своего дома.
Однажды жилец дома, в подвале, где остановился Пиросмани, заметил, что артиста давно не было на улице. Я спустился в подвал и обнаружил, что Нико заблуждается. «Мне плохо. Я три дня лежу и не могу встать», — прошептал художник. Его доставили в больницу, но от голода и лишения организма начались необратимые процессы. Пиросмани умер в Тифлисе 7 апреля 1918 года от голода и болезней. В тот же день его похоронили на кладбище для бездомных. Его могила потеряна.
Большинство работ Нико Пиросмани находится в Государственном музее искусств народов Востока и Третьяковской галерее в Москве, а также в Государственном художественном музее Грузии в Тбилиси. В начале 80-х в селе Мирзаани на родине художника был основан дом-музей художника.
Работы Нико Пиросмани высоко оценили Пабло Пикассо и другие известные художники. Были сняты фильмы о жизни художника, многие поэты (Ярослав Смеляков, Булат Окуджава, Андрей Вознесенский и др.) Посвящали ему стихи.
Сегодня портреты Нико можно увидеть на банкнотах и почтовых марках
Самые известные произведения — «Дворник»; «Продавец дров»; «Рыбак среди скал»; «Медведь в лунную ночь»; «Гаага»; «Дина»; «Веселье трех принцев», «Маргарита», «Жираф» и это далеко не полный список шедевров художника
3770 0 0 0
Миллион алых роз…
До сих пор историю любви Нико каждый излагает по своему. Одни говорят, что художник пировал с друзьями и не пошёл в гостиницу к актрисе, хотя она его позвала. Другие утверждают, что Маргарита провела с бедным Николаем ночь, а потом испугалась слишком сильного чувства и уехала в Париж.
Третьи вовсе считают, что Пиросмани никогда не видел Маргариту, а портрет нарисовал с афиши.
Никто точно не знает, были ли знаменитые розы и сколько было цветов на самом деле. По легенде, Нико прибыл к дому Маргариты ранним летним утром в сопровождении повозок, доверху гружёных цветами и усыпал всю улицу перед домом актрисы так, что не было видно мостовой. А потом долго и терпеливо ждал, когда же она выйдет. Маргарита вышла из дома, поцеловала юношу в губы и ушла….
У этой истории есть продолжение, но опять же, установить насколько оно имело место быть, не представляется возможным.
Нико Пиросмани не писал о себе
Сам же Пиросманишвили ничего о себе не написал. Правда, некоторые очевидцы утверждали, что Нико носил с собой толстую тетрадь и часто делал в ней какие-то записи, однако тетрадь пропала ещё при его жизни. Опять же, те, кто находился рядом с ним, утверждали, что ничего не знают о его мыслях, привязанностях, убеждениях… Есть сведения, что он переписывался со своей сестрой, но эти письма она же сама и уничтожила, испугавшись постоянных расспросов о брате.
Из воспоминаний можно извлечь только разрозненные намёки, с трудом поддающиеся истолкованию. Лишь к концу жизни Пиросманишвили стал встречаться с людьми образованными, но и они, вроде как и понимая значение его творчества, оказывались на редкость невнимательными.
Пиросмани не оставил никаких следов в архивах. Кроме четырёх лет службы кондуктором на железной дороге, других официальных бумаг нет. Справедливости ради следует заметить, порой цитируются некоторые его суждения, но опять же, их также сложно признать достоверными и точными.
Словом, невольно хочется повторить слова, сказанные кем-то из журналистов в 1926 году: «Нико Пиросмани до того растворился в народе, что нашему поколению трудно уловить черты его индивидуальной жизни. Его будни так таинственны, что, пожалуй, ему придётся остаться без обычной биографии…»